Неточные совпадения
На следующий день он не пришел на
уроки, и я сидел
рядом с его пустым местом, а в моей голове роились воспоминания вчерашнего и смутные вопросы.
Когда мы вернулись в пансион, оба провинившиеся были уже тут и с тревогой спрашивали, где Гюгенет и в каком мы его оставили настроении. Француз вернулся к вечернему чаю; глаза у него были веселые, но лицо серьезно. Вечером мы по обыкновению сидели в
ряд за длинными столами и, закрыв уши, громко заучивали
уроки. Шум при этом стоял невообразимый, а мосье Гюгенет, строгий и деловитый, ходил между столами и наблюдал, чтобы не было шалостей.
Особенно он увлекался чтением. Часто его можно было видеть где-нибудь на диване или на кровати в самой неизящной позе: на четвереньках, упершись на локтях, с глазами, устремленными в книгу.
Рядом на стуле стоял стакан воды и кусок хлеба, густо посыпанный солью. Так он проводил целые дни, забывая об обеде и чае, а о гимназических
уроках и подавно.
Я чувствовал себя, как в лесу, и, когда на первом
уроке молодой учитель естественной истории назвал вдруг мою фамилию, я замер. Сердце у меня забилось, и я беспомощно оглянулся. Сидевший
рядом товарищ толкнул меня локтем и сказал: «Иди, иди к кафедре». И тотчас же громко прибавил...
Сначала все девицы надо мной смеялись, дразнили меня, сбивали, когда я говорила
уроки, щипали, когда мы в
рядах шли к обеду или к чаю, жаловались на меня ни за что ни про что гувернантке.
— Я имею к вам претензию, — заговорил Хрипач сухою скороговоркою. — Каждый раз, как мне приходится давать
урок рядом с вами, у меня голова буквально трещит, — такой хохот подымается в вашем классе. Не могу ли я вас просить давать
уроки не столь веселого содержания? «Шутить и все шутить, — как вас на это станет»?
С половины двенадцатого до половины первого шел четвертый утренний
урок для старших классов; а в половине первого снова по звонку все бежало в общую залу к двойному
ряду столов, где всякий за обедом занимал свое обычное место.
Время подошло к обеду, и пан Кнышевский спросил нас с
уроками. Из нас Петрусь проговорил
урок бойко: знал назвать буквы и в
ряд, и в разбивку; и боком ему поставят и вверх ногами, а он так и дует, и не ошибается, до того, что пан Кнышевский возвел очи горе и, положив руку на Петрусину голову, сказал:"Вот дитина!"Павлусь не достиг до него. Он знал разницу между буквами, но ошибочно называл и относился к любимым им предметам; например, вместо «буки», все говорил «булки» и не мог иначе назвать.
Батюшка никогда не сидел на кафедре. Перед его
уроком к первой скамейке среднего
ряда придвигался маленький столик, куда клались учебники, журнал и ставилась чернильница с пером для отметок. Но батюшка и за столом никогда не сидел, а ходил по всему классу, останавливаясь в промежутках между скамейками. Особенно любил он Нину и называл ее «чужестраночкой».
Раз у нас оказался пустой
урок, а их класс был
рядом с нашим.
Стройными
рядами, блестя шлемами и щитами, устремляются на крепость мои грозные когорты. Нигде никакого замешательства. Крепость взята одним ударом! До вечернего чая мною завоевано десять крепостей, — и выучен трудный, огромный
урок, беспощадно заданный учителем латинского языка, грозным Осипом Антоновичем Петрученко.